Тяжба с ГИБДД

В ночь со 2 на 3 февраля 2007 года я возвращался домой с двумя попутчиками на своем автомобиле и был остановлен сотрудниками ДПС. Мне было предложено пройти в машину инспекторов вместе с документами. При проверке документов один из сотрудников, Ермаков Е.В., спросил, как это они обычно делают, не принимал ли я алкоголь. Я ответил, что выпил бокал французского сухого красного вина, после чего мне было предложено пройти медицинское освидетельствование на состояние алкогольного опьянения. Были приглашены двое понятых. При них были составлены ряд протоколов, а именно: протокол об отстранении от управления транспортным средством, протокол о направлении на медицинское освидетельствование и др. Я утверждаю, что когда подписывались протоколы мной и, полагаю, понятыми, в них в соответствующей графе не были указаны признаки алкогольного опьянения, дающие основания направления меня на медицинское освидетельствование. Тем самым инспектор нарушил ст. 27.12 ч. 4. КоАП РФ. Однако позднее признаки были вписаны. Я с ними познакомился уже в суде первой инстанции. Копии протокола об отстранении от управления транспортным средством и протокола о направлении на медицинское освидетельствование мне вручены инспектором не были, хотя в соответствии со статьей 27.12 ч. 3 КоАП РФ он должен был это сделать. На допросе в мировом суде инспектор Ермаков Е.В. признал только факт невручения мне протокола о направлении на медицинское освидетельствовании, ссылаясь на отсутствие у него дополнительной копии. Инспектор Ермаков Е.В. умалчивает о том, что протокол об отстранении от управления транспортным средством (58 ЕА 003889 от 03.02.07) мной вообще не был подписан (в присутствии медработника Хохловой Т.Б.). В соответствии со статьей 27.12 ч. 5 он должен был в этом случае сделать соответствующую запись в протоколе. Однако прапорщик направил в мировой суд данный протокол с моей фальшивой подписью. Ни мировой суд, ни районный не посчитали нужным удовлетворить мое ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы.

Я утверждаю, что у меня не было внешних признаков алкогольного опьянения, и инспектор инициировал процесс отстранения меня от управления автомобилем только на основании моего признания об употреблении алкоголя. При этом он не поинтересовался о времени приема вина, а это произошло за 12 часов до того, как я сел за руль. Поэтому я смею утверждать, что инспектор ДПС нарушил ст. 27.12 ч.1 КоАП РФ, где отмечается, что требование о направлении водителя на медицинское освидетельствование является законным, если у должностного лица имелись достаточные основания полагать, что водитель находится в состоянии опьянения. Критерии, при наличии которых имеются достаточные основания полагать, что водитель транспортного средства находится в состоянии опьянения и подлежит направлению на медицинское освидетельствование, сформулированы в Приказе Министерства здравоохранения РФ от 14 июля 2003 г. N 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (в ред. Приказов Минздравсоцразвития РФ от 07.09.2004 N 115, от 10.01.2006 N 1) в приложении 6. К ним относятся: запах алкоголя изо рта; неустойчивость позы; нарушение речи; выраженное дрожание пальцев рук; резкое изменение окраски кожных покровов лица; поведение, не соответствующее обстановке; наличие алкоголя в выдыхаемом воздухе, определяемое техническими средствами индикации, зарегистрированными и разрешенными для использования в медицинских целях и рекомендованными для проведения медицинского освидетельствования на состояние опьянения. Признание водителя в этот перечень не входит, так как оно не является достаточным основанием. Ни одного из перечисленных признаков у меня не было. Это подтверждают и свидетели, ехавшие со мной в автомобиле (Хохлов М.Н., Лисушкин А.И.), и понятые (Морозов Д.В., Макаркин А.С.), не назвавшие ни одного из вышеперечисленных признаков во время допроса в мировом суде (когда судья попросила их перечислить признаки). И это при том обстоятельстве, что один из понятых утверждал, что внимательно осмотрел меня и бумаги, которые подписывал. Технического средства определения алкоголя в выдыхаемом воздухе у инспектора не было. Таким образом, инспектор Ермаков Е.В. решил на всякий случай проверить меня, считая свое мнение или интуицию правильными.

Медицинское освидетельствование на состояние опьянения проводит единственная в нашем городе областная наркологическая больница. Освидетельствование началось с процедуры измерения количества алкоголя в выдыхаемом воздухе. При этом прибор сразу показывал содержание алкоголя в крови в промилле. Первое показание прибора я сам не видел. В акте указано 0,32 промилле. Прибор имеет встроенный принтер, который сразу после измерения выдает распечатку результатов измерения. Мне дали расписаться в этих бумагах. Однако в суд эти бумаги не были переданы по непонятной причине. Инспектор Ермаков Е.В., увидев, что моя кровь содержит алкоголь, тут же дал мне подписать протокол об отстранении от управления транспортным средством, в который он вписал внешний признак «запах алкоголя из полости рта». Я не был согласен с таким мнением и отказался от подписывания. Медработник Хохлова Т.Б. на это сделала мне порицание: «Да как ты смеешь перечить инспектору!». После этого она всячески пыталась доказать мне и инспектору, что я пьян. Позже на суде она, отвечая на мой вопрос, призналась, что знакома с инспектором около 20 лет, а меня видела впервые. Поэтому я полагаю, что она действовала в его интересах. Кроме того, существует инструкция по проведению медицинского освидетельствования на состояние алкогольного опьянения, утвержденная приказом Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г), которая устанавливает порядок проведения процедур. В ней количественное измерение алкоголя в организме находится на 15 месте. Нарушение порядка проведения процедур свидетельствует о том, что медработник Хохлова Т.Б. главным показателем состояния опьянения считает количественный анализ алкоголя в крови. И даже не само количество, а просто наличие любого, даже незначительного, количества алкоголя в организме. Однако инструкция в п.15 говорит о том, что «основой заключения о состоянии освидетельствуемого является наличие или отсутствие клинических признаков опьянения».

Я смею утверждать, что признаки, указанные в акте Хохловой Т.Б. были «высосаны из пальца», то есть придуманы. Так, мне не был измерен пульс и артериальное давление, не проверялись рефлексы с помощью неврологического молоточка, не была проверена походка, однако в акте медицинского освидетельствования содержатся сведения по этим пунктам; не был задан вопрос о приеме лекарственных средств, хотя я регулярно принимаю успокоительные средства от стресса, вызванного постоянно тяжелым состоянием моей любимой матушки; не было уточнено время и доза последнего приема алкоголя, хотя инструкция обязывает врача внести в акт эти сведения. При использовании прибора, измеряющего уровень алкоголя в выдыхаемом воздухе, мне был предложен использованный мундштук, поэтому у меня нет уверенности в точности проведенного измерения. На допросе в суде медработник Хохлова Т.Б., проводившая освидетельствование, утверждает, что мундштук был новый. Но мне не была продемонстрирована процедура извлечение мундштука из упаковки, поэтому я считаю ее сведения недостоверными. Клиника проводит десятки или сотни экспертиз в день и скорее всего, экономит на мундштуках.

После окончания медицинского освидетельствования прапорщик Ермаков Е.В. составил протокол об административном правонарушении, где позволил мне выразить несогласие с происходящими событиями.

С актом медицинского освидетельствования я познакомился уже в суде, так как по закону медработник не обязан меня знакомить с этим документом и вынесенным заключением. Я с удивлением обнаружил в акте большое число фальсифицированных данных. Там же я прочел невыданные мне ранее инспектором протоколы с внесенными туда «задним числом» признаками алкогольного опьянения и обнаружил подпись, которую не ставил. Первое заседание мирового суда состоялось 15.03.07. Судья со своей стороны пригласила инспектора ДПС Ермакова Е.В., я со своей стороны просил суд пригласить одного из своих попутчиков, понятых и врача Хохлову Т.Б, проводившего медицинское освидетельствование. Однако ни понятые, ни врач, ни инспектор не явились на первое судебное заседание. Я изложил судье свою позицию в рассматриваемом деле и ходатайствовал о проведении независимой экспертизы акта медицинского освидетельствования и почерковедческой экспертизе. Однако ходатайства мои не были удовлетворены. На втором заседании мирового суда 27.03.07 присутствовали оба инспектора, понятые и мой попутчик. Инспектор Ермаков Е.В. на суде подтвердил факт невручения мне протокола о направлении на медицинское освидетельствование, но он не смог дать ответ на вопрос о том, как понятые могли определить у меня те внешние признаки алкогольного опьянения, которые он внес в протоколы (запах алкоголя из полости рта, неустойчивость позы, дрожание пальцев рук), учитывая, что они сидели на переднем сиденье автомобиля, а я находился на заднем. Рук моих им не было видно вообще. Он не признал факт подделки моей подписи и факт неправильного заполнения протоколов. Понятые ответили, что считают, что я находился в состоянии опьянения, но не смогли назвать ни одного клинического признака алкогольного опьянения, в том числе внесенных инспектором в протоколы, подписанные ими. Не почувствовали они и запах алкоголя, хотя инспектор ДПС Тащаев И.В. настаивал на том, что в теплой машине запах алкоголя сильно ощущался. Мой попутчик Хохлов М.Н. подтвердил, что я не был в состоянии опьянения и что он никогда бы не сел в автомобиль, управляемый пьяным человеком, так как имел несчастье быть в автомобильной аварии. Врач Хохлова Т.Б., несмотря на вторичный вызов, в суд не явилась. Судья решила направить запрос в минздравсоцразвития Пензенской области о проведении проверки соблюдения методики проведения медицинского освидетельствования и обоснованности акта медицинского освидетельствования. Я полагаю, что составляя свой запрос, судья опиралась на статью 26.9 КоАП РФ. Я же просил судью провести независимую экспертизу Акта медицинского освидетельствования на состояние алкогольного опьянения в соответствии со статьей 24.4 ч.1 и статьей 26.4 КоАП РФ, а также приказом Минздрава РСФСР от 19 декабря 1988 г. N 330 и постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 24 октября 2006 г. № 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Особенной части Кодекса РФ об административных правонарушениях. В экспертизе мне было отказано. Ответ же из областного Министерства здравоохранения и социального развития Пензенской области занимает всего несколько строк текста общего характера и не раскрывает детали проверки, то есть он не дает ответов на поставленные мной конкретные вопросы о процедурных нарушениях и несоответствиях внесенных в акт данных. К тому же необходимо иметь в виду, что областное Министерство поручило провести проверку единственной в нашем городе наркологической больнице, которая сама и составляла оспариваемый акт. Можно ли в таком случае рассчитывать на объективность?
Мировой суд 30.03.07 вынес постановление о признании меня виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ст. 12.8 ч.1 КоАП РФ и подверг взысканию в виде лишения управления автомобилем на срок один год и шесть месяцев. Я не согласился с таким постановлением и в 10-дневный срок подал апелляционную жалобу в районный суд, где судья вынес решение от 25 апреля 2007 г. (дело № 5-107(07) оставить постановление мирового судьи без изменения, а мою жалобу – без удовлетворения. В районный суд удалось вызвать медработника Хохлову Т.Б. Сведения, которые она огласила в суде оказались такими, что еще больше утвердили меня в фальсификации акта медицинского освидетельствования. Медработник назвала марку использованной тест-полоски, которая не входит в перечень разрешенных Минздравсоцразвития. Районный суд, естественно не мог этого знать, но отнесся к показаниям этого свидетеля как к мнению эксперта, с доверием. И, несмотря на то, что я ходатайствовал о проведении независимой медицинской экспертизы данного акта на законных основаниях и перед районным судом, мне было отказано в этом. Я пригласил в районный суд своего второго попутчика, Лисушкина А.И. Он, также как и другой попутчик, подтвердил, что я управлял автомобилем в трезвом состоянии. Однако суд расценил его показания критически, так как он является моим знакомым. Я уведомил суд, что Лисушкин А.И. является знакомым моего друга Хохлова М.Н. Я же видел Лисушкина А.И. только второй раз в жизни.

Новые данные, добытые на суде, еще больше убедили меня в том, что моя невиновность может быть доказана, поэтому я подал надзорную жалобу в областной суд г. Пензы. Так как ни мировой, ни районный суды не разрешили проведение независимой экспертизы акта медицинского освидетельствования на состояние опьянения, мне пришлось потратить собственное время и силы на проведение такого исследования, чтобы показать весомость оснований для назначения экспертизы перед областным судом. Результаты моего исследования акта заняли около 8 страниц. При проведении исследования я опирался на законные и подзаконные акты, научно доказанные факты и мнения высококвалифицированных медицинских работников. Вот лишь некоторые факты того, что медработник Хохлова Т.Б. нарушила:

1) п. 7 Приложения № 3 Приказа Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г.), использовав пробу Шульте, нигде официально не разрешенную к применению для выявления клинических признаков состояния опьянения
2) п. 6 Приложения № 3 Приказа Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г.), вписав результаты пробы Шульте в раздел, касающийся особенностей речи, тогда как проба Шульте оценивает совсем другие проявления.
3) статью 26.8 КоАП РФ, не указав в акте сведений о поверке измерительного инструмента «секундомер», применяемого в нескольких пробах
4) п. 16 Приложения № 3 Приказа Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г.), вписав результаты, полученные тест-полоской в п. 16 акта, тогда как их необходимо было вписать в п. 15. В п. 16 таким образом не была вписана важная для вынесения судебного решения информация
5) п. 10 Приложения № 3 Приказа Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г.), выбрав в качестве изделия медицинского назначения тест-полоску Алкодиагностик, не включенную в перечень зарегистрированных индикаторов алкогольных паров, разрешенных к применению при проведении медицинского освидетельствования на состояние опьянения.
6) п. 7 Приложения № 3 Приказа Минздрава РФ от 14 июля 2003 г. № 308 «О медицинском освидетельствовании на состояние опьянения» (с изменениями от 7 сентября 2004г., 10 января 2006 г.), проявив профессиональную некомпетентность в проведении пробы Рапопрота, выражающуюся в неправильном описании результатов этой пробы.

Но областной суд в письме № 4а-117 от 11.07.2007 назвал мой анализ голословным и субъективным. В судах всех инстанций и своей надзорной жалобе я указывал, что в нашем законодательстве нет положения, нормирующего допустимый уровень алкоголя в крови, а это нарушает мои права в соответствии со статьей 304 АПК РФ и ч. 1,4 ст. 15 и ст. 18 Конституции РФ. Существует Конвенция о дорожном движении (Вена, 8 ноября 1968 г., поправки 1 мая 1971 г.), 29 апреля 1974 г Конвенция была ратифицирована Указом Президиума Верховного Совета РСФСР "О ратификации Конвенции о дорожном движении" от 29 апреля 1974 г. за № 5938-УШ, вступила в силу 21 мая 1977 г. (п. 1 ст. 47 Конвенции). Статья 8 пункт 6 Конвенции гласит «В национальном законодательстве должны быть предусмотрены специальные положения, касающиеся вождения под воздействием алкоголя, а также допустимый законом уровень содержания алкоголя в крови, а в соответствующих случаях - в выдыхаемом воздухе, превышение которого является несовместимым с управлением транспортным средством. Во всех случаях максимальный уровень содержания алкоголя в крови в соответствии с национальным законодательством не должен превышать 0,80 г чистого алкоголя на литр крови или 0,40 мг на литр выдыхаемого воздуха».

Так как в моей крови был обнаружен алкоголь в количестве 0,32 промилле, а через 20 минут 0,24 промилле (хоть при измерении использовалась не одноразовая трубка), то отсюда можно сделать вывод о том, что этот показатель по закону не свидетельствует о нахождении меня в состоянии алкогольного опьянения. Однако облсуд также как и мировой и районный не посчитал это веским аргументом для моего оправдания.Таким образом, областной суд г. Пензы лишь поддержал решения нижестоящих инстанций. Так как истина не установлена, я решил обратиться в Верховный суд РФ и Европейский Суд по правам человека.